Москвич Владимир Здоровенин признал себя виновным в компьютерном мошенничестве. Он был арестован по американскому ордеру в Швейцарии в марте прошлого года, в январе экстрадирован в США
Суд в Нью-Йорке не смог вынести приговор 55-летнему москвичу Владимиру Здоровенину, который был арестован по американскому ордеру в Швейцарии в марте прошлого года, в январе экстрадирован в США и уже в феврале признал себя виновным в компьютерном мошенничестве.
Заседание суда прекратилось после выступления бесплатной защитницы россиянина Сабрины Шрофф. В данный момент никто не имеет понятия, когда Здоровенин, наконец, узнает свою участь.
Войдя в небольшой зал заседаний, где уже находился федеральный судья Пол Гардефи, высокий лысоватый россиянин, облаченный в темно-синюю тюремную майку, приветливо улыбнулся сидевшим в первом ряду корреспондентам ИТАР-ТАСС и автору этих строк и сел за стол защиты рядом с переводчицей Нелли Алишаевой.
По первоначальным выкладкам прокуратуры, Здоровенину, по образованию геологу, теоретически грозило до 142 лет тюрьмы, но первоначальные выкладки не нужно принимать буквально.
Благодаря тому, что он быстро признал себя виновным и этим сэкономил обвинению судебные расходы, молодой прокурор Джеймс Пастори уже просил дать ему от 51 до 63 месяцев лишения свободы.
Шрофф, бывшая первым адвокатом россиян Виктора Бута и Сергея Алейникова, просила судью ограничиться 24 месяцами тюрьмы.
Учитывая, что Здоровенин на данный момент уже отбыл 21 месяц в предварительном заключении, такой приговор означал бы, что его срок закончится почти немедленно, после чего Здоровенин будет переведен в ожидании депортации в иммиграционную тюрьму.
Вместе с ним по делу проходил его старший сын 28-летний Кирилл, находящийся в бегах. Шрофф подчеркнула в своем 30-страничном ходатайстве, присланном судье накануне оглашения приговора, что ее подзащитный вызвался сотрудничать со следствием, но не мог вывести его на сына, поскольку сам не имеет понятия о его местонахождении.
«Преклонный возраст»
Тем не менее, защитница просила, чтобы при вынесении приговора Гардефи учел предложение Здоровенина-старшего о сотрудничестве.
Прокуратура, которая перед приговором тоже выложила на судейский стол объемистое ходатайство, парировала, что осужденный так и не объяснил ей, что именно он может сообщить, и поэтому так и не был допрошен.
Шрофф также подчеркивала «преклонный возраст» Здоровенина и приводила исследования, в которых указывается, что пожилым заключенным в местах заключения приходится особенно тяжело: они не могут оказать сопротивления обидчикам, трудно заводят дружбу с более молодыми заключенными и испытывают в тюрьме особые физические неудобства.
Адвокат цитировала прошлые решения судов, которые приговаривали престарелых осужденных к меньшим срокам, чем те заслуживали по закону, поскольку не хотели обрекать их на пожизненное заключение.
Прокуратура возразила, что Здоровенину в худшем случае дадут чуть больше четырех лет, и что он уже отсидел почти половину этого срока, поэтому указанные соображения к нему неприменимы.
Из любви к сыну
Шрофф приложила к своему ходатайству груду писем от родных и друзей осужденного, которые дружно характеризуют его как кристально честного человека и образцового семьянина.
Главный довод защитницы состоял в «переводе стрелок» на Кирилла Здоровенина, который, по ее словам, был организатором и техническим исполнителем инкриминируемых им афер, тогда как отец слабо разбирался в компьютерах и присутствовал на переговорах сына с криминальными партнерами в основном для солидности.
По версии защиты, Здоровенин-старший скрепя сердце ввязался в мошеннические манипуляции сына не из корысти, а из стремления снова сблизиться с Кириллом, который долго не мог простить отцу давний развод с матерью и, казалось, был для него навсегда потерян. Поэтому безутешный отец жадно ухватился за эту соломинку и стал участвовать в аферах, которые были ему органически чужды.
«Сын пришел к отцу, и отец делал то, что приказывал ему сын! — доказывала защитница. — Если бы сын сказал ему прыгнуть с обрыва, он бы, наверное, прыгнул... Он делал все для сына, и все деньги шли сыну».
Шрофф признала, что отец летал по просьбе сына на Кипр, чтобы встретиться с потенциальным партнером «и создать впечатление, что Кирилл имеет большой опыт по части таких дел». Но она подчеркнула, что Здоровенин-старший «пропустил большую часть встречи на Кипре, предоставив Кириллу и его новому партнеру обсуждать детали».
Прочтя это место, прокурор Пастори, по его словам, возмутился и в ответ приложил к своему ходатайству почти 100-страничную распечатку переговоров Здоровенина-старшего на Кипре. 24 июня 2004 года тот встретился в отеле «Аполлониан» с тайным осведомителем, которого прокуратура замаскировала обозначением CS, хотя на распечатке значится, что его зовут Алекс Коган.
По словам прокурора, эта встреча длилась более четырех часов, и Кирилл в ней вообще не участвовал. Беседуя с Коганом, замечает Пастори, Здоровенин-старший «в больших подробностях описал характер киберпреступлений и финансовых афер, которые провернули он и его сын Кирилл».
Из распечатки действительно складывается впечатление, что отец имел далеко не поверхностное представление о махинациях, которые впоследствии приведут его в тюрьму.
Нарушение договоренности
Тут Шрофф подняла скандал по поводу того, что прокуратура приложила эту стенограмму. По словам адвоката, стороны договорились, что прокуратура не будет предоставлять защите имеющийся у нее компромат на Здоровенина, раз он и так признал себя виновным.
Тем не менее Пастори использовал распечатку разговора на Кипре, пытаясь уличить защиту во лжи. Шрофф потребовала, чтобы ей дали теперь ознакомиться со всей доказательной базой обвинения, заявив, что в ней могут оказаться и факты, обеляющие ее подзащитного.
Прокурор сообщил, что речь идет о 23 лазерных дисках с аудио- и видеозаписями, которые лежат сейчас перед ним на столе, и нескольких коробках с документами, которые стоят у него в кабинете.
Охране нужно будет доставлять Здоровенина из тюрьмы в прокуратуру, которая находится через улицу, и они с защитницей могут изучить там имеющиеся у обвинения улики. На этом вынесение приговора было отложено на неопределенный срок.
Такого исхода не хотел никто: ни судья, ни прокурор, ни Здоровенин, ни сама Шрофф, которая поведала мне после заседания, что собирается в отпуск и не горит желанием корпеть над прокурорским компроматом. Но она не жалеет, что отстояла принцип и «дала прокуратуре по рукам».
Владимир Козловский, Русская служба Би-би-си, Нью-Йорк
